Порой веселой мая
По лугу вертограда,
Среди цветов гуляя,
Сам-друг идут два лада.
Он в мурмолке червленой,
Каменьем корзно шито,
Тесьмою золоченой
Вкрест голени обвиты;
Она же, молодая,
Вся в ткани серебристой;
Звенят на ней, сверкая,
Граненые мониста,
Блестит венец наборный,
А хвост ее понявы,
Шурша фатой узорной,
Метет за нею травы.
Ей весело, невесте,
«О милый! - молвит другу, -
Не лепо ли нам вместе
В цветах идти по лугу?»
И взор ее он встретил,
И стан ей обнял гибкий.
«О милая! - ответил
Со страстною улыбкой, -
Здесь рай с тобою сущий!
Воистину все лепо!
Но этот сад цветущий
Засеют скоро репой!»
«Как быть такой невзгоде! -
Воскликнула невеста, -
Ужели в огороде
Для репы нету места?»
А он: «Моя ты лада!
Есть место репе, точно,
Но сад испортить надо
Затем, что он цветочный!»
Она ж к нему: «Что ж будет
С кустами медвежины,
Где каждым утром будит
Нас рокот соловьиный?»
«Кусты те вырвать надо
Со всеми их корнями,
Индеек здесь, о лада,
Хотят кормить червями!»
Подняв свои ресницы,
Спросила тут невеста:
«Ужель для этой птицы
В курятнике нет места?»
«Как месту-то не быти!
Но соловьев, о лада,
Скорее истребити
За бесполезность надо!»
«А роща, где в тени мы
Скрываемся от жара,
Ее, надеюсь, мимо
Пройдет такая кара?»
«Ее порубят, лада,
На здание такое,
Где б жирные говяда
Кормились на жаркое;
Иль даже выйдет проще,
О жизнь моя, о лада,
И будет в этой роще
Свиней пастися стадо».
«О друг ты мой единый! -
Спросила тут невеста, -
Ужель для той скотины
Иного нету места?»
«Есть много места, лада,
Но наш приют тенистый
Затем изгадить надо,
Что в нем свежо и чисто!»
«Но кто же люди эти, -
Воскликнула невеста, -
Хотящие, как дети,
Чужое гадить место?»
«Чужим они, о лада,
Не многое считают:
Когда чего им надо,
То тащут и хватают».
«Иль то матерьялисты, -
Невеста вновь спросила, -
У коих трубочисты
Суть выше Рафаила?»
«Им имена суть многи,
Мой ангел серебристый,
Они ж и демагоги,
Они ж и анархисты.
Толпы их все грызутся,
Лишь свой откроют форум,
И порознь все клянутся
In verba вожакорум.
В одном согласны все лишь:
Коль у других именье
Отымешь и разделишь,
Начнется вожделенье.
Весь мир желают сгладить
И тем внести равенство,
Что всё хотят загадить
Для общего блаженства!»
«Поведай, шуток кроме, -
Спросила тут невеста, -
Им в сумасшедшем доме
Ужели нету места?»
«О свет ты мой желанный!
Душа моя ты, лада!
Уж очень им пространный
Построить дом бы надо!
Вопрос: каким манером
Такой им дом построить?
Дозволить инженерам -
Премного будет стоить;
А земству предоставить
На их же иждивенье,
То значило б оставить
Постройку без движенья!»
«О друг, что ж делать надо,
Чтоб не погибнуть краю?»
«Такое средство, лада,
Мне кажется, я знаю:
Чтоб русская держава
Спаслась от их затеи,
Повесить Станислава
Всем вожакам на шеи!
Тогда пойдет все гладко
И станет все на место!»
«Но это средство гадко!» -
Воскликнула невеста.
«Ничуть не гадко, лада,
Напротив, превосходно:
Народу без наклада,
Казне ж весьма доходно».
«Но это средство скверно!» -
Сказала дева в гневе.
«Но это средство верно!» -
Жених ответил деве.
«Как ты безнравствен, право! -
В сердцах сказала дева, -
Ступай себе направо,
А я пойду налево!»
И оба, вздевши длани,
Расстались рассержёны,
Она в сребристой ткани,
Он в мурмолке червленой.
«К чему ж твоя баллада?» -
Иная спросит дева.
- О жизнь моя, о лада,
Ей-ей, не для припева!
Нет, полн иного чувства,
Я верю реалистам:
Искусство для искусства
Равняю с птичьим свистом:
Я, новому ученью
Отдавшись без раздела,
Хочу, чтоб в песнопенье
Всегда сквозило дело.
Служите ж делу, струны!
Уймите праздный ропот!
Российская коммуна,
Прими мой первый опыт!
Июнь 1871