Жил оленевод с женой. Была у них только одна дочь. Сыновей не было. Дочь оленей пасла.
Вот однажды заболела эта дочь единственная и умерла. Схоронили ее. Старик всю ночь не мог уснуть. Все плакал.
Очень жаль ему было дочь. Жена говорит ему:
- Ну, не плачь ночью! Лучше днем поплачешь! Ночью плакать нельзя.
Старик ответил:
- Ну и пусть! Мне все равно, что со мной будет! Дочь очень жалко! Единственная ведь дочь умерла! - И продолжает плакать.
А в тундре хорошо был слышен плач старика.
Подошли тогда к мертвой дочери старика пять девушек. Все эти девушки - сестры. Оказывается, девушки эти были души покойницы. Как подошли к ней, стали ее тормошить:
- Ну, проснись! Отца твоего жалко, плачет он ночи напролет.
Самая старшая сказала сестрам:
- А ну-ка, посмотрите на меня и на старикову дочку, не одна ли у нас походка? Если одна, скажите!
Пошли рядом старшая сестра и умершая старикова дочь.
Совсем по-разному идут.
- А теперь ты попробуй, - сказала старшая второй сестре.
Вторая сестра со стариковой дочкой пошла. Опять не та походка.
Затем третья пошла. Чуть больше похоже, но все равно не то.
И у четвертой другая походка оказалась.
- Ну, теперь ты иди, - сказала старшая сестра младшей.
Пошли. И что же - походки совсем одинаковые. Сказала им старшая сестра:
- А теперь спойте!
Запела умершая девушка. После нее младшая сестра петь стала. Голоса у обеих - не отличишь. И не только поют, но и говорят одинаково.
Сказали тогда сестры умершей девушке:
- Мы тебя умертвили за то, что не хотела быть шаманкой. Ну, а теперь спи.
Толкнули девушку, упала она и опять умерла. Сняли они с нее всю кожу вместе с ногтями и волосами. Велели младшей сестре надеть. Надела девушка кожу покойницы, завязали ей дыру в заднем проходе, сверху одежду покойницы надели. Сказала старшая сестра:
- Ну, иди, а то очень стариков жалко!
Отправилась младшая сестра. Когда пришла, видит: вокруг яранги большая река бурлит, никак нельзя к двери пробраться. Стала старика и старуху по имени звать.
Плачет старик, вдруг слышит: дочерин голос его зовет. Обрадовался старик, а жена говорит:
- Зря ты радуешься, не она ведь это!
- Нет, она! - сказал старик. - Ой, ты вернулась, дочка! Иди в дом!
- Как же я зайду? Как перейду реку?
А в действительности-то никакой реки не было. Вышел старик отец, взял выбивалку и сделал как бы переход через реку. Потом сказал девушке:
- Вот здесь иди!
Вошла девушка. Видят старик со старухой: в самом деле их дочь. Но старуха все же не поверила.
Первым делом стала пришедшая про стадо у старика спрашивать.
- А где наше стадо? - говорит.
Отвечает ставок:
- Да пусть оно пропадет совсем! Хорошо, что ты вернулась!
Стала девушка лучшей помощницей в доме. Шила хорошо и вообще очень работящая была.
Однажды девушка сказала старикам:
- Теперь я стану учиться шаманить.
С этих пор даже шить перестала. Как только поест, тотчас опять шаманит. Однажды всю ночь прошаманила, только к утру уснула. Крепко уснула, раскидалась во сне, и завязанное место открылось. Проснулась старуха, зажгла свет. Как увидела завязанное место, разбудила старика, говорит ему:
- Смотри! Я ведь говорила тебе, что это не наша дочь. Вот теперь радуйся, что не дочь твоя вернулась.
Посмотрел старик и сказал жене:
- А ну-ка, одевайся скорее!
Сам тоже оделся. Быстро в путь собрались. Старик взял с собой маленький уголек, камешек и выбивалку. Притащили нарту к стойбищу. Старик спрашивает:
- Мое стадо сюда не приходило?
Ответили ему:
- Здесь твое стадо.
- А ездовых оленей в стаде нет? - опять спросил старик.
- Есть, - ответили. - И ездовые олени здесь.
- Тогда поскорее запрягите мне их! - сказал старик.
Запрягли ему оленей. Поехали старик с женой прямо на север. Только отъехали, крик услышали. Ох и страшный крик!
Погналась за ними их дочь-перевертыш. Уже успела в кэле превратиться. Как только стала совсем настигать, достал старик уголек, воткнул в снег и плюнул на него. Вырос из уголька огромный лес, запылал огнем и преградил дорогу дочери-кэле. Пока она это пламя обходила, старик со старухой далеко уехали. Но скоро опять стала кэле стариков догонять. Как только приблизилась, бросил старик камешек в снег, опять плюнул. Превратился камешек в огромную скалу, через которую невозможно перелезть. Пока дочь-кэле огибала скалу, старики далеко уехали. Обогнула скалу, помчалась, опять стариков нагоняет. Оглянулись старики, а она прямо с костями пожирает оленей. Снова задержалась немного. А как всех оленей съела, опять погналась. Бежит кэле на четвереньках и кричит:
- Зачем вы меня оставили? Я ведь дочь ваша! Есть я хочу, совсем голодная!
Догнала наконец. Ухватилась за нарту одной рукой, а старик выбивалку-амулет вынул. Ударил выбивалкой девушку-кэле по руке и отрубил руку. Ухватилась она другой рукой, и эту руку отрубил. Заплакала девушка-кэле, стала кровью истекать. Наконец умерла. А если бы жива осталась, старикам бы конец пришел.
Упряжка с нартой в стойбище вернулась. Стали там старики жить. С тех пор строго-настрого запрещено после похорон по ночам об умерших плакать. Конец.