Кетерлез омыл лицо водой, посмотрел в ручей.
- Сколько лет прошло, опять молодой. Как земля, - каждый год старой засыпает, молодой просыпается.
Посмотрел вокруг. Синим стало небо, зеленым лес; в ручье каждый камушек виден.
- Кажется, не опоздал, - подумал Кетерлез и стал подниматься в гору.
У горы паслась отара. Блеяли молодые барашки, к себе звали Кетерлеза.
- Отчего в этот день коней, волов не трогают, не запрягают, а нас на шашлык берут? - остановились, спрашивая, овцы.
Подогнал их чабан: - Нечего даром стоять.
По тропинке ползла змея.
- Кетерлез, верно, близко, - подумал пастух.
- Когда Кетерлез молодым был, с коня змею копьем убил. С тех пор, когда он идет, всегда змея от него убегает.
Поднял чабан камень, чтобы убить змею. Крикнул ему Кетерлез:
- Лучше ложь в себе убей, чем змею на дороге. Не коснулось слово сердца чабана, и убил он змею.
- Хорошо вышло, Кетерлез будет очень доволен.
Вздохнул Кетерлез; посмотрел вниз.
Внизу, по садам, под деревьями, сидели люди, готовили на шашлык молодого барашка.
- Ай, вкусный будет, когда придет Кетерлез, есть чем угостить.
- Может быть прежде ходил, теперь больше не ходит, - сказал один.
Засмеялся другой.
- Наш Хабибула крепко его ожидает. Думает, покажет ему ночью Кетерлез золото; богатым будет.
Сидел Хабибула на утесе, молчал.
- Отчего молчишь, Хабибула? Старым стал, прежде всегда хорошую песню пел.
И запел Хабибула:
- Ждем тебя, Кетерлез, ждем; прилети, Кетерлез, к нам сегодня; принесись на светлых струях; заиграй музыка сердца. Чал, чал, чал!..
Прислушался Кетерлез, подумал:
- Вот золото ищет человек, а золото - каждое слово его.
Протянул руки к солнцу. Брызнули на землю лучи. Сверкнул золотом месяц на минарете.
Пел Хабибула:
- Золотой день пришел к бедняку, - Кетерлез не обидит людей… Чал, чал, чал!..
Пел и вдруг затих.
Не любит его Кэтыджэ, хоть говорит иногда, что любит. Нужен ей другой, нужен молодой, богатый нужен.
- Богатый - значит умный, - говорит она. - Был первый муж богат. Хочу, чтобы второй еще богаче был. Все сделаю тогда, все будет в руках.
Смотрит Хабибула вперед, не видит, что близко, что далеко - видит, где другие не видят. Ищет глазами Кетерлеза среди гор и леса. Верит, что придет он. Обещает поставить ему на старом камне свечу из воска, бал-муму.
Понял Кетерлез, чего хочет Хабибула, покачал головой.
- Те, что пьют и едят по садам, счастливее этого.
Пили и ели люди по садам, забыли о Хабибуле и Кетер-лезе.
Не заметили, как пришла ночь. Зажег Хабибула на старом камне свечу, ждет Кетерлеза.
Долго ждет.
Поднялась золотая луна; услышал шорох в кустах; заметил, как шевельнулись ветки, как осветил их дальний огонь.
- Ты хотел меня, - сказал голос. - Вот я пришел. Знаю зачем звал. Молодым был, только песню любил, старым стал - женщину хочешь. Для нее золото ищешь.
- Для нее, - сказал сам себе Хабибула.
- Слышишь, Хабибула, как шумит ручей, молодой ручей; как колышется трава, свежая трава. Только старый ты - не услышишь завтра.
- Слышишь, как твое сердце бьется, хочет успеть за другим, молодым. Не успеет только.
- Имел в себе золото ты, было легким оно. Из земли захотел? А поднимешь?
Не слушал дальше Хабибула; бросился в кусты, откуда был свет.
- Не опоздать бы.
Бежал к свету по лесу, рвал о карагач одежду, изранил себя.
- Теперь близко. Слышал сам голос Кетерлеза. В двух шагах всего.
И увидел Хабибула, как под одним, другим и третьим кустом загорелись в огне груды золота.
Подбежал к ним; брал руками горящие куски, спешил спрятать у себя на груди. Плакал от радости и страха, звал прекрасную Кэтыджэ.
Тяжело было нести. Подкашивались ноги, не помнил, как добрался до деревни.
Не было даже сил постучать к Кэтыджэ. Упал у порога.
- Кетерлез дал много золота. Все твое. Принес тебе, моя чудная.
Шли тихо слова, не долетали до Кэтыджэ. Спала крепко она, обняв руками другого.
Не нужен ей больше Хабибула.
И умер Хабибула.
Хабибула - ольдю.
Может быть, лучше, что умер, не взяв в руки прекрасного.
Если бы взял, может быть оно перестало бы быть таким. Кто знает.
* * *
Уходил Кетерлез из тех мест, думал:
- Ушел с земли Хабибула - певец, ничего, придет на его место другой. Пройдет одно лето, придет другое. Оттого никогда не умрет Кетерлез.