Один солдат прослужил двадцать пять лет, а отставки ему нет - как нет! Стал он думать да гадать: «Что такое значит? прослужил я Богу и великому государю двадцать пять лет, в штрафах не бывал, а в отставку не пущают; дай пойду, куды глаза глядят!» Думал-думал и убежал. Вот ходил он день, и другой, и третий, и повстречался с Господом. Господь его спрашивает: «Куда идешь, служба?» - «Господи, прослужил я двадцать пять лет верою и правдою, вижу: отставки не дают - вот я и убежал; иду теперь, куды глаза глядят!» - «Ну, коли ты прослужил двадцать пять лет верою и правдою, так ступай в рай - в царство небесное». Приходит солдат в рай, видит благодать неизреченную, и думает себе: вот когда поживу-то! Ну только ходил он, ходил по райским местам, подошел к святым отцам и спрашивает: не продаст ли кто табаку? - «Какой, служба, табак! тут рай, царство небесное!» Солдат замолчал. Опять ходил он, ходил по райским местам, подошел в другой раз к святым отцам и спрашивает: не продают ли где близко вина? - «Ах ты, служба-служба! какое тут вино! здесь рай, царство небесное!» <…> - «Какой тут рай: ни табаку, ни вина!» - сказал солдат и ушел вон из раю.
Идет себе да идет, и попался опять навстречу Господу. «В какой, - говорит, - рай послал ты меня, Господи? ни табаку, ни вина нет!» - «Ну, ступай по левую руку, - отвечает Господь, - там все есть!» Солдат повернулся налево и пустился в дорогу. Бежит нечистая сила: «Что угодно, господин служба?» - «Погоди спрашивать; дай прежде место, тогда и разговаривай». Вот привели солдата в пекло. «А что, табак есть?» - спрашивает он у нечистой силы. - «Есть, служивой!» - «А вино есть?» - «И вино есть!» - «Подавай всего!» Подали ему нечистые трубку с табаком и полуштоф перцовки. Солдат пьет-гуляет, трубку покуривает, радехонек стал: вот взаправду рай - так рай! Да недолго нагулял солдат, стали его черти со всех сторон прижимать, тошно ему пришлося! Что делать? пустился на выдумки, сделал сажень, настрогал колышков и давай мерить: отмерит сажень и вобьет колышок. Подскочил к нему чорт: «Что ты, служба, делаешь?» - «Разве ты ослеп! Не видишь что ли? хочу монастырь построить». Как бросился чорт к своему дедушке: «Погляди-тка, дедушка, солдат хочет у нас монастырь строить!» Дед вскочил и сам побежал к солдату: «Что, - говорит, - ты делаешь?» - «Разве не видишь, хочу монастырь строить». Дед испугался и побежал прямо к Богу: «Господи! какого солдата прислал ты в пекло: хочет монастырь у нас построить!» - «А мне что за дело! зачем таких к себе при(ни)маете?» - «Господи! возьми его отте́дова». - «А как его взять-то! сам пожелал». - «Ахти! - завопил дед, - что же нам бедным с ним делать?» - «Ступай, сдери с чертенка кожу и натяни на барабан, да после выйди из пекла и бей тревогу: он сам уйдет!» Воротился дед, поймал чертенка, содрал с него кожу, натянул барабан. «Смотрите же, - наказывает чертям, - как выскочит солдат из пекла, сейчас запирайте ворота крепко-накрепко, а то как бы опять суда ни ворвался!» Вышел дед за ворота и забил тревогу; солдат как услыхал барабанный бон - пустился бежать из ада, сломя голову, словно бешеной; всех чертей распугал, и выскочил за ворота. Только выскочил, - ворота хлоп и заперлися крепко-накрепко. Солдат осмотрелся кругом: никого не видать и тревоги не слыхать; пошел назад и давай стучаться в пекло: «Отворяйте скорее! - кричит во все горло, не то ворота сломаю!» - «Нет, брат, не сломаешь! - говорят черти. - Ступай себе, куда, хочешь, а мы тебя не пустим; мы и так насилу тебя выжили!»
Повесил солдат голову и побрел куда глаза глядят. Шел-шел и повстречал Господа. «Куда идешь, служба?» - «И сам не знаю!» - «Ну, куда я тебя дену? послал в рай - не хорошо! послал в ад - и там не ужился!» - «Господи, поставь меня у своих дверей на часах». - «Ну, становись». Стал солдат на часы. Вот пришла Смерть. «Куда идешь?» - спрашивает часовой. Смерть отвечает: «Иду к Господу за повелением, кого морить мне прикажет». - «Погоди, я пойду спрошу». Пошел и спрашивает: «Господи! Смерть пришла; кого морить укажешь?» - «Скажи ей, чтоб три года морила самой старой люд». Солдат думает себе: «Эдак, пожалуй, она отца моего и мать уморит: ведь они старики». Вышел и говорит Смерти: «Ступай по лесам и три года точи самые старые дубы». Заплакала Смерть: «За что Господь на меня прогневался, посылает дубы точить!» И побрела по лесам, три года точила самые старые дубы; а как изошло время - воротилась опять к Богу за повелением. «Зачем притащилась?» - спрашивает солдат. - «За повелением, кого морить Господь прикажет». - «Погоди, я пойду спрошу». Опять пошел и спрашивает: «Господи! Смерть пришла; кого морить укажешь?» - «Скажи ей, чтоб три года морила молодой народ». Солдат думает себе: «Эдак, пожалуй, она братьев моих уморит!» Вышел и говорит Смерти: «Ступай опять по тем же лесам и целых три года точи молодые дубы; так Господь приказал!» - «За что это Господь на меня прогневался!» Заплакала Смерть и пошла по лесам. Три года точила всё молодые дубы, а как изошло время - идет к Богу; едва ноги тащит. «Куда?» - спрашивает солдат. - «К Господу за повелением, кого морить прикажет». - «Погоди, я пойду спрошу». Опять пошел и спрашивает: «Господи! Смерть пришла; кого морить укажешь?» - «Скажи ей, чтоб три года младенцев морила». Солдат думает себе: «У моих братьев есть ребятки; эдак, пожалуй, она их уморит!» Вышел и говорит Смерти: «Ступай опять по тем же лесам и целых три года гложи самые малые дубки». - «За что Господь меня мучает!» - заплакала Смерть и пошла по лесам. Три года глодала самые что́ ни есть малые дубки; а как изошло время - идет опять к Богу, едва ноги передвигает. «Ну теперь хоть подерусь с солдатом, а сама дойду до Господа! за что так девять лет он меня наказует?» Солдат увидал Смерть и окликает: «Куда идешь?» Смерть молчит, лезет на крыльцо. Солдат ухватил ее за шиворот, не пускает. И подняли они такой шум, что Господь услыхал и вышел: «Что такое?» Смерть упала в ноги: «Господи, за что на меня прогневался? мучалась я целых девять лет: все по лесам таскалась, три года точила старые дубы, три года точила молодые дубы, а три года глодала самые малые дубки… еле ноги таскаю!» - «Это всё ты!» - сказал Господь солдату. - «Виноват, Господи!» - «Ну, ступай же за это, носи девять лет Смерть на зако́ртышках! (на плечах. - см. Словарь Рос. Акад.).
Засела Смерть на солдата верхом. Солдат - делать нечего - повёз ее на себе, вёз-вёз и уморился; вытащил рог с табаком и стал нюхать. Смерть увидала, что солдат нюхает и говорит ему: «Служивой, дай и мне понюхать табачку». - «Вот те на! полезай в рожок да и нюхай, сколько душе угодно». - «Ну, открой-ка свой рожок!» Солдат открыл, и только Смерть туда влезла - он в ту ж минуту закрыл рожок и заткнул его за голенище. Пришел опять на старое место и стал на часы. Увидал его Господь и спрашивает: «А Смерть где?» - «Со мною». - «Где с тобою?» - «Вот здесь за голенищем». - «А ну, покажи!» - «Нет, Господи, не покажу, пока девять лет ни выйдет: шутки ли ее носить на закортышках! ведь она не легка!» - «Покаж, я тебя прощаю!» Солдат вытащил рожок и только открыл его - Смерть тотчас и села ему на плеча. «Слезай, коли не сумела ездить!» - сказал Господь. Смерть слезла. «Умори же теперь солдата!» - приказал ей Господь и пошел - куда знал.
«Ну, солдат! - говорит Смерть, - слышал - тебя Господь велел уморить!» - «Что ж? надо когда-нибудь умирать! дай только мне исправиться». - «Ну, исправься!» Солдат надел чистое белье и притащил гроб. «Готов?» - спрашивает Смерть. - «Совсем готов!» - «Ну, ложись в гроб!» Солдат лег спиной кверху. «Не так!» - говорит Смерть. - «А как же?» - спрашивает солдат и улегся на́ бок. «Да всё не так!» - «На тебя умереть-то не угодишь!» - и улегся на другой бок. «Ах, какой ты, право! разве не видал, как умирают?» - «То-то и есть, что не видал!» - «Пусти, я тебе покажу». Солдат выскочил из гроба, а смерть легла на его место. Тут солдат ухватил крышку, накрыл поскорее гроб и наколотил на него железные обручи; как наколотил обручи - сейчас же поднял гроб на плечи и стащил в реку. Стащил в реку, воротился на прежнее место и стал на часы. Господь увидал его и спрашивает: «Где же Смерть?» - «Я пустил ее в реку». Господь глянул - а она далеко плывет по воде. Выпустил ее Господь на волю. «Что ж ты солдата не уморила?» - «Вишь, он какой хитрой! с ним ничего не сделаешь». - «Да ты с ним долго не разговаривай; пойди и умори его!» Смерть пошла и уморила солдата.