1
Правил некогда в городе Багдаде халиф Гарун аль Рашид. И любил Гарун аль Рашид бродить переодетым по своей столице, вызнавая, что в ней делается. Идет он как-то ночью в одежде дервиша глухим закоулком. Слышит, доносится из бедняцкой лачуги музыка и песни. Останавливается и, недолго думая, отворяет, разбираемый любопытством, дверь. Отворяет дверь и видит: в лачуге пусто, хоть шаром покати, а на циновке у очага сидят хозяин и музыканты. Перед ними убогая трапеза, а они играют, поют и веселятся.
- Мир вам, веселые люди! - приветствует их дервиш и кланяется хозяину дома.
- Добро пожаловать, дервиш-баба! Заходи, гостем будешь. Отведаем вместе чего бог послал, и порадуемся, - приглашает хозяин. Дервиша усаживают, и пирушка продолжается.
За полночь хозяин расплатился с музыкантами. Когда они Ушли, дервиш спрашивает:
- Как тебя звать, братец?
- Гасан.
- Не взыщи за вопрос, братец Гасан: каким ремеслом ты занимаешься и много ли зарабатываешь? Живется тебе, как я погляжу, весело.
- Веселье, оно недорого стоит, дервиш-баба, - отвечает хозяин. - На любые гроши можно жить в свое удовольствие. Я башмачник, починяю обувку, доход у меня невелик. По вечерам половину того, что заработал за день, трачу на житье-бытье, а другую половину - на музыкантов, ты их видел. Сидим себе, веселимся. А пошлет бог гостя наподобие тебя - совсем хорошо.
- Дай тебе господь радости, братец Гасан! А если вдруг не станет у тебя скудного этого заработка - что тогда?
- Отчего же не станет, дервиш-баба?
- Взбредет, скажем, халифу в голову запретить башмачное ремесло…
- Можно подумать, у халифа нет больше забот, кроме как сживать со свету башмачников! И что мы ему худого сделали? Да и вообще: случится беда, тогда и помозгуем. А покамест, дервиш-баба, давай-ка на боковую. Бог милостив, у весельчака веселья не убудет. Жизнь, она такая: как пошло, так и идет.
- Дай-то бог! - сказал дервиш, и они легли.
2
На рассвете дервиш ушел. Немного погодя по улицам и площадям Багдада разнеслись зычные выклики глашатаев, возгласивших указ халифа: отныне лавки башмачников должны быть закрыты, и никто не вправе кормиться этим ремеслом. А ослушникам сечь головы.
Бедный Гасан! Отняли у него шило, отвесили оплеуху, вытолкали взашей из крохотной лавчонки, а дверь заколотили.
Вечером халиф Гарун аль Рашид, опять же в одежде дервиша, отправляется бродить по городу. Снова проходит он тем закоулком, где живет весельчак Гасан.
И снова доносятся из Гасановой лачуги музыка и песни. Гарун аль Рашид отворяет дверь.
- Это ты, дервиш-баба? Здравствуй! Милости просим, присаживайся.
Рассаживаются они и до полуночи едят и пьют, поют и играют - словом, веселятся.
В полночь музыканты получили, что им причитается, и распрощались. Хозяин и гость остались вдвоем.
- Знаешь, дервиш-баба, что случилось?
- Что же?
- То самое, о чем ты говорил давеча. Халиф издал указ и запретил наше ремесло.
- Да что ты! - удивляется гость. - Где же ты тогда добыл денег на нынешнее застолье?
- Попался мне на глаза глиняный кувшин, я и стал продавать воду. Половина того, что заработал, пошла на житье-бытье, другая половина - на музыкантов. Вот и повеселился.
- А вдруг халиф и воду продавать запретит - что тогда?
- Да чем же мы ему досадили, разносчики воды? И чего ради мне ломать над этим голову? Вот запретит, тогда и помозгую. Не бойся, братец, непременно найдется кусок хлеба и крыша над головой, чтобы я повеселился.
- В добрый час, Гасан! - сказал дервиш и ушел.
3
Наутро глашатаи оповестили весь Багдад: так, мол, и так, халиф Гарун аль Рашид повелевает разбить кувшины разносчиков воды и в клочья изодрать их бурдюки, ибо вода дарована богом, и никто не вправе торговать ею.
Бедный Гасан! Не успел он набрать воды, как у него разбили кувшин, и зашагал он несолоно хлебавши восвояси.
Вечером халиф снова оделся дервишем и отправился бродить по городу. Снова подходит он к лачуге весельчака Гасана, и снова там звучат музыка и песни. Гарун аль Рашид отворяет дверь.
- Это ты, дервиш-баба Милости просим, проходи, присаживайся. Попируем, день продлим, а ночь скоротаем. Повеселимся, дервиш-баба, веселье, оно лучше печали.
- Что да, то да, веселье лучше! Всем умирать, кто может, пускай веселится, - откликается дервиш и подсаживается к Гасану.
Ночью певцы получили, что им причитается, и распрощались. Дервиш и хозяин остались вдвоем.
- Братец Гасан, что я слышал! Говорят, будто халиф запретил торговать водой. Неужто правда?
- Истинная правда, дервиш-баба! Поразбивали наши кувшины. Ты. братец. оказался настоящим пророком, что ни скажешь, все исполняется.
- На какие же деньги ты опять пируешь?
- По-твоему, дервиш-баба, на деньгах свет клином сошелся? Заработать нетрудно. Подрядился я помогать одному ремесленнику. Половину того, что получил за день, потратил на житье-бытье, другую половину - на музыкантов. Вот и веселюсь. Какая у человека душа, так он и живет.
- Ей-богу, человеку с такой душой, как у тебя, место во дворце! - восклицает дервиш.
- Ну, дервиш, все твои слова исполняются в точности! Вдруг исполнятся и эти?!
- Отчего бы им и не исполниться? Нет на свете ничего невозможного, - ответил дервиш.
На том и расстались.
4
Спозаранок в дверь Гасановой лачуги забарабанили служилые люди:
- Здесь ли живет весельчак Гасан?
- Это я, - отвечал удивленный хозяин.
- Именем халифа - следуй за нами.
Ведут Гасана прямо во дворец. Объявляют, что халиф берет его на службу. Наряжают в придворные одежды, подвешивают к поясу меч и ставят на часы у дворцовых ворот. Проторчал Гасан у этих ворот весь день. А как стемнелось, выпроводили его домой и ни гроша не заплатили: утром, говорят, сызнова явишься и станешь на часы.
Вечером халиф Гарун аль Рашид оделся дервишем и отправился бродить по городу.
Подошел он к Гасановой лачуге. Прислушался. Что за притча! Снова доносятся оттуда музыка и песни, Гасан снова пирует. Гарун аль Рашид отворил дверь.
- Это ты? Входи же! Ах, дервиш, дервиш, дай тебе бог здоровья! Исполнились давешние твои слова, халиф взял меня на службу во дворец.
- Да что ты!
- Господь свидетель.
- Должно быть, хорошо заплатили?
- Куда там! Ни гроша не дали. Выпроводили домой с пустыми руками.
- Так откуда ж у тебя деньги на эту пирушку?
- Присаживайся и слушай. Подвесили мне к поясу меч. Иду я вечером домой и думаю: людей мне, что ли, убивать? Вот и продал булатный клинок, а вместо него заказал себе деревянный. Сунул его в ножны - и домой. А на деньги от клинка устроил пирушку. Ну что, дервиш, славно я придумал? Лучше веселиться, чем пугать людей мечом.
Дервиш рассмеялся.
- Славно-то оно славно. А вдруг завтра халиф велит тебе: отсеки, дескать, голову преступнику. Что тогда, Гасан?
- Типун тебе на язык, горевестник дервиш! - осерчал Гасан. - Что ты ни говоришь, как на грех, исполняется. Нет бы сказал что-нибудь хорошее.
Гасан не на шутку встревожился. На сердце у него скребли кошки, и он всю ночь не сомкнул глаз.
Не зря боялся Гасан. Назавтра халиф и впрямь призвал его к себе и торжественно, перед всем двором повелел отсечь голову преступнику.
- Обнажи меч и отсеки ему голову!
- Много лет здравствовать тебе, великий государь! - в ужасе проговорил Гасан. - Я отроду никого не убивал, я не смогу… У тебя при дворе много искусных воинов - повели им.
- Я повелеваю тебе! - сдвинул брови халиф. - Промедлишь еще мгновение, лишишься головы сам. Обнажи меч!
При этих словах бедолага Гасан шагнул к преступнику, простер руки ввысь и взмолился:
- Господи боже, тебе ведомо, кто прав и кто виноват. Если этот человек виновен, дай мне сил снести ему голову единым ударом! Если же он безвинен, обрати мой меч в деревяшку!
Сказал и выхватил меч… Деревяшка! Придворные в изумлении воззрились на чудо. И здесь халиф Гарун аль Рашид расхохотался, открыл правду и поведал своим придворным все как есть.
Те тоже вдоволь посмеялись и воздали хвалу обоим - и весельчаку Гасану, и халифу. Смеялся даже несчастный преступник - он стоял на коленях и, вытянув шею, дожидался казни. Халиф даровал ему жизнь. Что до Гасана, то он объявил его своим любимцем и пожаловал ему важный сан, чтобы тот жил в трудах и не знал нужды, веселился и учил других радоваться жизни.