Разговор о поэзии

Ты мне сказал, небрежен и суров,

что у тебя - отрадное явленье! -

есть о любви четыреста стихов,

а у меня два-три стихотворенья.

 

Что свой талант (а у меня он был,

и, судя по рецензиям, не мелкий)

я чуть не весь, к несчастью, загубил

на разные гражданские поделки.

 

И выходило - мне резону нет

из этих обличений делать тайну, -

что ты - всепроникающий поэт,

а я - лишь так, ремесленник случайный.

 

Ну что ж, ты прав. В альбомах у девиц,

средь милой дребедени и мороки,

в сообществе интимнейших страниц

мои навряд ли попадутся строки.

 

И вряд ли что, открыв красиво рот,

когда замолкнут стопки и пластинки,

мой грубый стих томительно споет

плешивый гость притихшей вечеринке.

 

Помилуй бог! - я вовсе не горжусь,

а говорю не без душевной боли,

что, видимо, не очень-то гожусь

для этакой литературной роли.

 

Я не могу писать по пустякам,

как словно бы мальчишка желторотый, -

иная есть нелегкая работа,

иное назначение стихам.

 

Меня к себе единственно влекли -

я только к вам тянулся по наитью -

великие и малые событья

чужих земель и собственной земли.

 

Не так-то много написал я строк,

не все они удачны и заметны,

радиостудий рядовой пророк,

ремесленник журнальный и газетный.

 

Мне в общей жизни, в общем, повезло,

я знал ее и крупно и подробно.

И рад тому, что это ремесло

созданию истории подобно.

 

1958