Кафе
Обыкновенно
мы говорим:
все дороги
приводят в Рим.
Не так
у монпарнасца.
Готов поклясться.
И Рем,
и Ромул,
и Ремул и Ром
в «Ротонду» придут
или в «Дом».
В кафе
идут
по сотням дорог,
плывут
по бульварной реке.
Вплываю и я:
«Garcon,
un grog
americain!»
Сначала
слова,
и губы,
и скулы
кафейный гомон сливал.
Но вот
пошли
вылупляться из гула
и лепятся
фразой
слова.
«Тут
проходил
Маяковский давеча,
хромой -
не видали рази?» -
«А с кем он шел?» -
«С Николай Николаичем». -
«С каким?»
«Да с великим князем!» -
«С великом князем?
Будет врать!
Он кругл
и лыс,
как ладонь.
Чекист он,
послан сюда
взорвать...» -
«Кого?» -
«Буа-дю-Булонь.
Езжай, мол, Мишка...»
Другой поправил:
«Вы врете,
противно слушать!
Совсем и не Мишка он,
а Павел.
Бывало, сядем -
Павлуша! -
а тут же
его супруга,
княжна,
брюнетка,
лет под тридцать...» -
«Чья?
Маяковского?
Он не женат».
«Женат -
и на императрице». -
«На ком?
Ее ж расстреляли...» -
«И он
поверил...
Сделайте милость!
Ее ж Маяковский спас
за трильон!
Она же ж
омолодилась!»
Благоразумный голос:
«Да нет,
вы врете -
Маяковский - поэт». -
«Ну, да, -
вмешалось двое саврасов, -
в конце
семнадцатого года
в Москве
чекой конфискован Некрасов
и весь
Маяковскому отдан.
Вы думаете -
сам он?
Сбондил до йот -
весь стих,
с запятыми,
скраден.
Достанет Некрасова
и продает -
червонцев по десять
на день».
Где вы,
свахи?
Подымись, Агафья!
Предлагается
жених невиданный.
Видано ль,
чтоб человек
с такою биографией
был бы холост
и старел невыданный?!
Париж,
тебе ль,
столице столетий,
к лицу
эмигрантская нудь?
Смахни
за ушми
эмигрантские сплетни.
Провинция! -
не продохнуть.
Я вышел
в раздумье -
черт его знает!
Отплюнулся -
тьфу, напасть!
Дыра
в ушах
не у всех сквозная -
другому
может запасть!
Слушайте, читатели,
когда прочтете,
что с Черчиллем
Маяковский
дружбу вертит
или
что женился я
на кулиджевской тете,
то, покорнейше прошу, -
не верьте.
«Дом» - кафе на Монпарнасе.
Garcon, un grog americain! - Официант, грог по-американски! (фр.)
Буа-дю-Булонь - Булонский лес (фр. - Bois du Boulogne).
1925