В потертых сапогах и в полотняных
Косынках, вылинявших добела,
Толпа освобожденных полонянок
По городу готическому шла.
Был этот город - хмурый и старинный -
Сырой, как погреб, прочный, как тюрьма.
Склонявшийся над свечкой стеаринной,
В нем Гофман некогда сходил с ума.
Как мумия, сухой, как смерть, курносый,
Свободный от ошибок и грехов, -
В нем жил когда-то старичок философ,
Не выносивший пенья петухов.
Морщинистой рукой котенка гладя,
Поднявши чашечку в другой руке,
Он пил свой кофе - в байковом халате,
В пошитом из фланели колпаке.
Румянец выступал на щечках дряблых,
Виски желтели, как лежалый мел.
В неволе ослепленный гарцкий зяблик
Над старичком в плетеной клетке пел.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Июль 1945