Кофе

Тебя сбирала девушка нагая

По зарослям благоуханной Явы.

Как ящерицу, дико обжигая,

Ей кожу рыжей сделал луч кудрявый.

 

Замучена полуденной работой,

К любовнику, такому же нагому,

Она бежала в лунное болото,

К сплетенному из вешних прутьев дому.

 

И там кричали, радуясь, как дети,

Что труд прошел, а ночь еще продлится,

Показывая на жемчужном свете

Блестящие от долгой ласки лица.

 

С утра голландец с ремешковой плеткой

На пристани следил за упаковкой

Клейменых ящиков - и кровью кроткой

Окрашивал тугую плетку ловко.

 

Потом с валов могучих океана

Корабль срезал бунтующую пену,

Пока в каюте мягкой капитана

Купцы высчитывали вес и цену.

 

До пристани, закутанной в туманы,

Томились, гордо засыпая, зерна.

А там, на Яве, кровяные раны

На девушке горели рыже-черной...

 

Любуешься порою, как в фарфоре

Кипит с отливом золотистым кофе,

И вдруг - в мозгу встает желаний море,

И кровь томит тоска по катастрофе:

 

Сломать насилье! Снять с дикарской воли

Бесстыдство злое купли и продажи!

Плетей не надо для цветов магнолий!

Не надо солнцу океана стражи!

 

Отмстить за бешенство бичей ременных!

Пусть хищники в туман уйдут кровавый!

Да здравствует свобода угнетенных

Во всех краях и на болотах Явы!

 

1920, Баку