В некотором царстве, в некотором государстве жил-был один цыган, была у него жена и семеро детей, и дожил он до того, что ни есть, ни пить нечего - нет ни куска хлеба! Работать-то он ленится, а воровать боится; что делать? Вот вышел цыган на дорогу и стоит в раздумьи. На ту пору едет Егорий Храбрый. «Здорово! - говорит цыган, - куды едешь?» - «К Богу». - «Зачем?» - «За приказом: чем кому жить, чем промышлять». - «Доложи и про меня Господу, - говорит цыган, - чем велит мне питаться?» - «Хорошо, доложу!» - отвечал Егорий и поехал своей дорогой. Вот цыган ждал его, ждал и только завидел, что Егорий едет назад, сейчас и спрашивает: «Что ж, доложил про меня?» - «Нет», - говорит Егорий. - «Что ж так?» - «Забыл!» Вот и в другой раз вышел цыган на дорогу, и опять повстречал Егория: едет он к Богу за приказом. Цыган и просит: «Доложи-де про меня!» - «Хорошо», - сказал Егорий - и опять позабыл. Вышел цыган и в третий раз на дорогу, увидал Егория и снова просит: скажи-де про меня Богу! - «Хорошо, скажу». - «Да ты, пожалуй, забудешь?» - «Нет, не забуду». Только цыган не верит: «Дай, - говорит, - мне твое золотое стремено́ (стремя) я подержу, пока ты назад вернешься; а без того ты опять позабудешь». Егорий отвязал золотое стремено, отдал цыгану, а сам об одном стремене поехал дальше. Приехал к Богу и стал спрашивать: чем кому жить, чем промышлять? Получил приказ и хотел было назад ехать; только стал на лошадь садиться, глянул на стремено и вспомнил про цыгана. Воротился к Богу и говорит: «Попался мне еще на дороге цыган и наказал спросить, чем ему питаться?» - «А цыгану, - говорит Господь, - то и промысел, коли у кого что возьмет да утаит; его дело обмануть да выбожить!» Сел Егорий на коня и приехал к цыгану: «Ну, вправду, ты, цыган, сказывал! коли б не́ взял ты стремено, совсем бы забыл про тебя». - «То-то и есть! - сказал цыган, - теперь по век меня не забудешь, как только глянешь на стремено - сейчас меня помянешь. Ну, что Господь-то сказал?» - «А то и сказал: коли у кого что́ возьмешь - утаишь да забожишь, твое и будет!» - «Спасибо», - молвил цыган, поклонился и повернул домой. - «Куда ж ты? - сказал Егорий, - отдай мое золотое стремено». - «Какое стремено?» - «Да ты же у меня взял?» - «Когда я у тебя брал? Я тебя вперво́й вижу, и никакого стремена не брал, ей-Богу, не брал!» - забожился цыган.
Что делать - бился с ним, бился Егорий, так и уехал ни с чем! «Ну правду сказывал цыган: коли б не давал ему стремена́ - и не знал бы его, а теперь по век помнить буду!»
Цыган взял золотое стремено и пошел продавать. Идет дорогою, а навстречу ему едет барин. «Что, цыган, продаешь стремено?» - «Продаю». - «Что возьмешь?» - «Полторы тысячи рублев». - «Зачем так дорого?» - «Затем, что оно золотое». - «Ну, ладно!» - сказал барин; хватился в карман - нет больше тысячи. «Вот тебе, цыган, тысяча - отдавай стремено; а остальные деньги напоследях получишь». - «Нет, барин; тысячу-то рублев, пожалуй, я возьму, а стремена не отдам; как дошлешь, что следует по уговору, тогда и товар получишь». Барин отдал ему тысячу и поехал домой. И только приехал - сейчас же вынул пятьсот рублев и послал к цыгану с своим человеком: «Отдай, - говорит, - эти деньги цыгану, да возьми у него золотое стремено». Вот приходит барской человек в избу к цыгану. «Здорово, цыган!» - «Здорово, доброй человек!» - «Я привез тебе деньги от барина». - «Ну давай, коли привез». Взял цыган пятьсот рублев и давай поить его вином: напоил до́сыта, стал барской человек собираться домой и говорит цыгану: «Давай же золотое стремено». - «Какое?» - «Да то, что барину продал!» - «Когда продал? у меня никакого стремена не было». - «Ну, подавай назад деньги!» - «Какие деньги?» - «Да я сейчас отдал тебе пятьсот рублев». - «Никаких денег я не видал, ей-Богу, не видал! Еще самого тебя Христа ради поил, не то что брать с тебя деньги!» Так и отперся цыган. Только услыхал про то барин, сейчас поскакал к цыгану: «Что ж ты, вор эдакой, деньги забрал, а золотаго стремена не отдаешь?» - «Да какое стремено? Ну, ты сам, барин, рассуди, как можно, чтоб у эдакаго мужика-серяка да было золотое стремено!» Вот барин с ним возился-возился, ничего не берет. «Поедем, - говорит, - судиться». - «Пожалуй, - отвечает цыган, - только подумай, как мне с тобой ехать-то? ты как есть барии, а я мужик вахлак! Наряди-ка наперед меня в хорошую одёжу, да и поедем вместе».
Барин нарядил его в свою одёжу, и поехали они в город судиться. Вот приехали в суд; барин говорит: «Купил я у этого цыгана золотое стремено; а он деньги-то забрал, а стремена не отдает». А цыган говорит: «Господа судьи! сами подумайте, откудова во́зьмется у мужика-серяка золотое стремено? У меня дома и хлеба-то нету! Не ведаю, чего этому барину надо от меня? Он, пожалуй, скажет, что на мне и одёжа-то его!» - «Да таки моя!» - закричал барин. - «Вот видите, господа судьи!». Тем дело и кончено; поехал барин домой ни с чем, а цыган стал себе жить да поживать, да добра наживать.