Цзяньу сказал Лян Шу:
- Мне доводилось слышать Цзе Юя. Его речи завораживают, но кажутся неразумными. Они увлекают в неведомые дали и заставляют забыть о знакомом и привычном. С изумлением внимал я этим речам, словно перед взором моим открывалась бесконечно убегающая вдаль река. Речи эти исполнены неизъяснимого величия. О, как далеки они от людских путей!
- Что же это за речи? - спросил Лян Шу.
- Далеко-далеко на горе Гуйшань, - ответил Цзяньу, - живут божественные люди. Кожа их бела и чиста, как заледенелый снег, телом они нежны, как юные девушки. Они не едят зёрна, вдыхают ветер и пьют росу. Они ездят в облачных колесницах, запряжённых драконами, и в странствиях своих уносятся за пределы четырёх морей. Их дух покоен и холоден, как лёд, так что ничто живое не терпит урона и земля родит в изобилии. Я счёл эти речи безумными и не поверил им.
- Ну конечно! - воскликнул Лян Шу. - Со слепым не будешь любоваться красками картин. С глухим не станешь наслаждаться звуками колоколов и барабанов. Но разве слепым и глухим бывает одно лишь тело? Сознание тоже может быть слепым и глухим. Это как раз относится к тебе. В мире всё едино, люди же любят вносить в мир путаницу и раздор - как же не погрязнуть им в суете? А тем божественным людям ничто не может причинить вред. Даже если случится мировой потоп, они не утонут. И если нагрянет такая жара, что расплавятся железо и камни и высохнут леса на горных вершинах. Для них сами великие императоры Яо и Шунь всё равно что пыль или мякина. Неужели они станут заниматься ничтожными делишками этого мира?