Нет словам переговора . . .

Нет словам переговора,

Нет словам недоговора.

Крепки, лепки навсегда,

Приговоры-заклинанья

Крепче крепкого страданья,

Лепче страха и стыда.

 

Ты измерь, и будет мерно,

Ты поверь, и будет верно,

И окрепнешь, и пойдешь

В путь истомный, в путь бесследный,

В путь от века заповедный.

Всё, что ищешь, там найдешь.

 

Слово крепко, слово свято,

Только знай, что нет возврата

С заповедного пути.

Коль пошел, не возвращайся,

С тем, что любо, распрощайся, -

До конца тебе идти.

 

Заклинаньем обреченный,

Вещей деве обрученный,

Вдался слову ты в полон.

Не жалей о том, что было

В прежней жизни сердцу мило,

Что истаяло, как сон.

 

Ты просил себе сокровищ

У безжалостных чудовищ,

Заклинающих слова,

И в минуту роковую

Взяли плату дорогую,

Взяли все, чем жизнь жива.

 

Не жалей о ласках милой.

Ты владеешь высшей силой,

Высшей властью облечен.

Что живым сердцам отрада,

Сердцу мертвому не надо.

Плачь, не плачь, ты обречен.

 

В книге Крушевского "Заговоры как вид русской народной поэзии" (Варшава, 1876) говорится: "В конце почти всякого заговора стоит часть, которую можно было бы назвать закреплением. Часть эту я нашел только в русских заговорах". Она чаще всего выражается формулами: и слова мои крепки, будьте слова мои крепки и лепки довеку; нет моим словам переговора и недоговора; будь ты, мой приговор, крепче камня и железа, и т. п. Здесь, кажется, сам народ засвидетельствовал, что силу заговора он видит именно в слове".

 

19 января 1922