Нико Пиросмани

У меня башка в тумане, -

оторвавшись от чернил,

вашу книгу, Пиросмани,

в книготорге я купил.

 

И ничуть не по эстетству,

а как жизни идеал,

помесь мудрости и детства

на обложке увидал.

 

И меня пленили странно -

я певец других времен -

два грузина у духана,

кучер, дышло, фаэтон.

 

Ты, художник, черной сажей,

от которой сам темнел,

Петербурга вернисажи

богатырски одолел.

 

Та актерка Маргарита,

непутевая жена,

кистью щедрою открыта,

всенародно прощена.

 

И красавица другая,

полутомная на вид,

словно бы изнемогая,

на бочку своем лежит.

 

В черном лифе и рубашке,

столь прекрасная на взгляд,

а над ней порхают пташки,

розы в воздухе стоят.

 

С человечностью страданий

молча смотрят в этот день

раннеутренние лани

и подраненный олень.

 

Вы народны в каждом жесте

и сильнее всех иных.

Эти вывески на жести

стоят выставок больших.

 

У меня теперь сберкнижка -

я бы выдал вам заем.

Слишком поздно, поздно слишком

мы друг друга узнаем.