Однажды Пит гулял вместе со своей тенью и увидел сад, наполненный цветами. Здесь были все цветы, какие только можно себе представить: и красные, и желтые, и пурпурные, и оранжевые, и голубые, и просто белые.
Их было так много, что некоторые даже перевешивались через низкую ограду. Они сами просили Пита посмотреть на них.
Пит остановился и перестал дышать. Он очень любил цветы.
Большой красный цветок кивал своей головой и смотрел Питу прямо в глаза. Пит осторожно протянул палец и дотронулся до него.
Вдруг в доме, что стоял в глубине сада, с шумом распахнулось окно и сердитый женский голос крикнул:
- Оставь цветы в покое!
Пит ужасно испугался. Он отдёрнул руку и застыл на месте, боясь пошевелиться. Ещё немного, и он бы расплакался. Но тут открылась боковая дверь, и на тропинку вышел садовник с метлой. Он увидал среди цветов лицо Пита и очень удивился. Подойдя ближе, он заметил, что Пит чем-то взволнован, и остановился.
- Что случилось? - спросил он.
Пит не сразу ответил. Потом сказал:
- Я испугался. Она закричала: «Оставь цветы в покое!»
- Ты хотел рвать наши цветы?
- Я дотронулся, - сказал Пит. - Я только дотронулся до цветка, потому что он такой красивый! Я не хотел его рвать!
Он замолчал. Садовник некоторое время тоже молчал, а потом сказал:
- Я прошу прощения за мою дочь. Но мне кажется, она не знала, что ты не собираешься рвать цветы.
Пит успокоился.
- Хорошо, - сказал он. - Но лучше бы она всё-таки не кричала. Это ужасно, когда кричат.
- Я знаю, - ответил садовник, - ты совершенно прав. Я никогда не кричу. Но есть одна вещь, которую тебе тоже нужно знать. Нельзя говорить «она». Это невежливо. Ты должен сказать «девушка из этого дома».
- Я знаю, - сказал Пит. - Я никогда не говорю «она».
Садовник поглядел на большой красный цветок, который так понравился Питу, и сказал:
- А ты знаешь, как он называется? Это шток-роза.
- Штык-роза?! - засмеялся Пит.
- Не штык, а шток-роза.
- Вы сказали «штык»! - настаивал Пит.
- Я не говорил ничего подобного! - запротестовал садовник.
- Хорошо. А за ним какой цветок? - спросил Пит. - Вон тот, розовый.
- Это одна из разновидностей вьющихся роз.
- Злющий нос?! - вскричал Пит.
- Я вовсе этого не говорил! Я сказал: «вьющихся роз»!
- Вот! Вы опять повторили! - закричал Пит торжествуя.
Садовник вздохнул.
- Не хочешь ли ты мне помочь? Мы могли бы с тобой подмести листья, собрать сорняки в кучи. А потом развели бы костёр и сожгли мусор.
- Настоящий праздничный костёр? С фейерверком и ракетами? - обрадовался Пит.
- Без фейерверка и без ракет. Просто огонь.
- Ну, только три ракеты! - попросил Пит.
- Нет, - сказал садовник.
- Тогда две ракеты, - сказал Пит. - Одну для вас и одну для меня.
- Никаких ракет, - сказал садовник.
- Хорошо. Ну, тогда одну ракеточку! Вот такую крошечную-прекрошечную!..
И Пит плотно сложил большой и указательный пальцы, чтобы показать, какая она крошечная.
- Дело в том, - сказал садовник, - что это не праздничный костёр. Это просто костёр - для - сжигания - садового - мусора. Обычно в это время года я не жгу костров. Я это делаю только для тебя. Если бы ты не пришёл, я бы с ним не возился. Но, конечно, если ты всё время будешь твердить о ракетах, то лучше костёр вовсе не зажигать.
- Ладно, - сказал Пит. - Мы зажжём костёр и будем варить на нём конфеты из патоки.
- Нет! - рассердился садовник.
Он хотел ещё что-то добавить, но Пит сказал быстро:
- Не надо так волноваться. Я не буду больше приставать.
Садовник молча показал Питу, где нужно выпалывать сорняки.
- Вот он! - обрадовался Пит и уже собрался вырвать толстый пучок какой-то травки, как садовник схватил его за руку.
- Нет! - закричал он. - Это не сорняк!
- Но это совсем такая же трава, как вы только что сами вытащили, - смутился Пит.
- Нет, не такая. Смотри, у нее листья совсем другие!
- Потому что это листья-дети! Когда они станут взрослыми, они будут точь-в-точь такие, как ваша трава! - настаивал Пит. - Вы ничего не даёте мне делать! Вы сказали, что я могу вам помогать, а теперь сами мешаете мне! И вы кричите!
- Ничего подобного, - ответил садовник.
- Ну да! Вы только что закричали «Нет!» Вы сказали, что никогда не кричите, а сами кричали, и у меня из-за этого разболелась голова, и я ничего не могу теперь делать!
- Может быть, ты дашь мне сказать? - перебил его садовник. - Ты ведь даже не знаешь, что я хочу сказать.
- Нет, не знаю. Скажите, но только, пожалуйста, тихо, - вздохнул Пит.
- Всё, что я тебе хотел сказать, это то, что я надеюсь, что ты сумеешь подмести листья вот этой прекрасной метлой. А я пока займусь прополкой.
Пит задумался. Ему очень хотелось ещё поспорить, но тут садовник быстро добавил:
- Метла очень приятно шумит: что-то вроде «свишш… свишш…»
- Да ну? - удивился Пит.
И тут же попробовал. Но метла была очень большая, и то Пит водил ею, а то она сама водила Питом. Наконец Питу удалось справиться с метлой, и он сказал:
- Нет, она этого не делает!
- Чего не делает? - переспросил садовник, наклонившись над сорняком.
- Она не делает «свишш… свишш…» Она делает «пшик… пшик…»
- Пожалуй, так, - согласился садовник.
- А как называются эти большие цветы? - спросил Пит.
- Это гладиолусы, - ответил садовник.
- Гладить волосы? - повторил Пит.
- Я этого не говорил, - сказал садовник, - я сказал «гладиолусы».
- Вот вы опять так сказали! - закричал Пит в восторге.
И Пит и садовник рассмеялись и почувствовали себя настоящими друзьями.
Они сгребли в большую кучу листья и сорняки и подложили в неё сухую бумагу. Садовник осторожно поджёг бумагу и дал Питу задуть спичку.
Пит обшарил свои карманы - два кармана в штанах и один в рубашке - и вытащил оттуда все автобусные билетики, которые он собирал день за днём. Их было сорок семь. И он бросил все в пылающий огонь.
Когда один билетик упал на землю перед самым огнём, Пит его не поднял и не бросил в костёр, потому что садовник ему сказал, что на костре надо сжигать сорняки, а не Пита и что поэтому Питу не надо подходить слишком близко к огню.
Тень Пита любила огонь. Она прыгала вверх и вниз в мигающем свете костра. Иногда она пригибалась к земле около ног Пита, а иногда вытягивалась вверх и казалась самым большим в мире великаном.
Как дымил и трещал костёр! Красные искры вылетали из дыма и уносились до самого неба.
Это был ещё один хороший день!