Золото и женщина - две гибели, которые ждут человека, когда в дело вмешивается Шайтан.
Если высохла душа, дряблым стало тело - тогда золою.
Если кипит еще кровь, и не погас огонь во взоре - тогда женщина.
Шайтан знает, как кому угодить, чтобы потом лучше посмеяться.
* * *
Казалось, не было на земле хана умнее солгатского, казалось, могущественный Арслан-Гирей имел все, чтобы быть довольным. Сто три жены и двести наложниц, дворец из мрамора и порфира, сады и кофейни, бесчисленные табуны лошадей и отары овец Что еще было желать?
Казалось так.
Но по ночам приходил к Гирею кто-то и тревожил его мысль:
- Все есть, только мало золота
- Откуда взять много золота? - спрашивал сам себя Гирей. И не спал до утра.
И вот раз, когда пришли к нему беки, велел им созвать мудрецов со всего ханства. Не знали беки - для чего, и каждый привел своего приятеля, хоть бы он и не был мудрец:
- Средство хочу, - объявил хан, - чтобы камень золотом становился.
Подумали беки и мудрецы: «Помешался хан, если бы можно было так сделать, давно бы люди сделали».
Однако сказали:
- Воля падишаха священна. Дай срок.
Через неделю попросили:
- Если можешь, подожди.
А через две недели, когда открыли рот, чтобы просить нового срока, хан их прогнал.
Умный был хан.
- Пойду сам поискать в народе мудреца, - решил он.
Беки отговаривали:
- Не следует хану ходить в народ. Мало ли что может случиться. Может услыхать хан такое, чего не должно слышать благородное ухо.
- Все же пойду.
Оделся дервишем и пошел.
Правду сказали беки. Много обидного услышал Гирей и о себе и о беках, пока бродил по солгатским базарам и кофейням. Говорили и о последней его затее:
- Помешался хан, из камня золото захотел сделать.
А иные добавляли:
- Позвал бы нашего Кямил-джинджи, может быть, что и вышло.
- А где живет Кямил-джинджи?
И хан пошел к колдуну; рассказал ему, чего хочет.
Долго молчал джинджи.
- Ну, что же?
- Трудно будет… Если все сделаешь, как скажу, может, что и выйдет.
- Сделаю.
И хан поклялся великою клятвою:
- Да ослабеют все три печени, если не сделаю так. И повторил:
- Уч талак бош олсун.
Тогда сели в арбу и поехали. Восемь дней ехали. На девятый подъехали к Керченской горе.
- Теперь пойдем.
Шли в гору, пока не стала расти тень. А когда остановились, джинджи начал читать заклинание.
На девятом слове открылся камень и покатился в глубину, а за ним две змеи, шипя, ушли в подземный ход. Светилась чешуя змей лунным светом, и увидел хан по стенам подземелья нагих людей, пляшущих козлиный танец.
- Теперь уже близко. Повторяй за мной: Хел-хала-хал.
И как только хан повторил эти слова, упали впереди железные ворота, и хан вошел в другой мир.
Раздвинулись стены подземелья, бриллиантами заискрились серебряные потолки. Стоял хан на груде червонцев, и целые тучи их неслись мимо него.
Поднялся из земли золотой камень; кругом зажглись рубиновые огни, и среди них хан увидел девушку, которая лежала на листе лотоса.
Завыла черная собака; вздрогнул джинджи.
- Не смотри на нее.
Но хан смотрел, зачарованный. Потускнели для него бриллианты; грубой медью казалось золото, ничтожными все сокровища мира.
Не слышал Гирей ее голоса, но все в душе у него пело, пело песнь нежную, как аромат цветущего винограда.
- Скорей возьми у ног ее ветку, - бросился к нему джинджи, - и все богатства мира в твоих руках.
Поднялась с ложа царевна.
- Арслан-Гирей не омрачит своей памяти, похитив у девушки ее чары. Он был храбр, чтобы прийти, и, придя, он полюбил меня. И останется со мной.
Потянулись уста царевны навстречу хану, заколебался воздух. Полетели золотые искры, вынесли джинджи из недр Керченской горы и перебросили его на солгатский базар.
Окружили его люди.
- Слышал? Пропал наш хан, - говорили ему. - Жаль Арслан-Гирея.
Но джинджи тихо покачал головою.
- Не жалейте Гирея - он нашел больше, чем искал.