Вот видишь ли, скажу тваёй миласти, был адин священник бяднеющий, пребяднеющий. Приход ли у нево был больна (очень) малый, али как тебе сказать, правду молвить: што иное, толька, слыш, все малился Богу, кабы в достатке-та быть пасправнее. Вот он все малился, ды малился, день и ночь малился, и Николу миласливава прасил всё, кабы справица. Ан нет - лих! не дает Бог ему счастья. Вот он пашол и́з дому, куды глаза глядят: шол-шол, всё шол, и увидал он: возля дароги сидят двоя с сумками, как и он пешие - ну, знаш, присели атдахнуть. Адин-ат малодинькай с бароткай, а другой-ят сединькай старичок. Адин-ат, знаш, был сам Христос, а другой-ят Никола миласливай. Вот он абрадавался, патшол к ним и гаварит: «Ну, братцы! вы, как и я же, пешком идете? кто вы дискать таковы?». Ани ему сказали: «Мы ворожецы, знахари, и варажить умеем и лечим». - «Ну слыш, нельзя ли вам взять и меня с сабою». - «Пайдем, - гаварят ему, - толька матряй (смотри) всё поравну делить». - «Знама дела, што поравну». Вот эвтим делам-та и пашли ани все троя вмести. Шли ани, шли, устали и зашли начавать в избушку. Поп-ат все у себя с вечеру съел, што, знаш, была у нево съеснова. А у Христа с Николай миласливым была адна лиш прасвирачка, и ту палажили ани на полачку у абразов да другова дни. Наутро поп встал; захателась ему есть, он взял украт(д)кай ту прасвирачку и съел. Христос-ат схватился прасвирачки, ан-лих нет ее! «Хто, слыш, маю прасвирачку съел?» - гаварит папу. Он запёрся, сказал: «Знать не знаю, я не ел». Вот так таму делу и быть. Встали, вышли из избушки и пашли апять; шли ани, шли, и пришли в адин го́рат. Вот малодинькай с бароткай знахарь, знаш - Христос-ат и гаварит: «В эвтам гараду у багатава де барина есть бальная дочь; нихто не смох её излечить, айда́те-ка мы к нему». Пришли ани к таму барину, стали стучатца у нево пад акном: «Пусти-ка нас; мы, слыш, вылечим тваю дочь». Вот пустили их. Дал им тот барин лечить сваю дочь; ани взяли её и павели в баню. Привели в баню, и Христос-ат всеё её разрезал на части: ана и не слыхала, и не плакала, и не кричала. Разрезал на части её, взял и перемыл всеё на́ всеё в трёх вадах. Перемыл в трёх вадах и слажил её всеё вмести па-прежняму, как была. Слажил вмести, и спрыснул раз - ана сраслась; спрыснул в другой - она пашевелилась; спрыснул в третий - ана встала. Привели ее к атцу; ана, знаш, и гаварит: «Я ва всём здарова па-прежняму». Вот барин тот их вдоваль сыто на́ сыто всем накармил и напаил. Поп ел, ел, насилу с места встал, а те, знаш, Христос-ат ды Никола миласливай, немношка закусили, и сыты. Вот пасля́ барин-ат аткрыл им сундук с деньгами: «Ну, слыш, берите, сколька душе вашей угодна». Вот Христос взял горсточку, ды Никола миласливай другую; а поп начал савать везде себе, и в карманы, и за пазуху, и в суму, и в сапоги - и́льно везде была по́лна.
Вот эвтим делам-та пашли ани апять в дорогу; шли, шли, и пришли к речке. Христос с Наколай миласливым разом перешли легоханька, а поп-ат с деньгами шол-шол по ваде-та и начал была тануть. С другова-та берегу Христос с Николай миласливым кричат ему: «Брось, брось деньги! брось, слыш, деньги! а то утонишь». - «Нет, - гаварит, - хоть утану, а их не брошу». - «Брось, брось деньги! а то захлебнёшься, помрёшь». - «Нет, умру - не брошу!» - гаварит поп, и каё-как перебрёл он с деньгами-та через речку. И сели все троя на бережок. Христос-ат и гаварит папу: «Давай деньги-та делить». А поп не дает: «Эвта маи деньги! Вы што не брали себе больше? Я чуть бы́ла не утанул с ними, а вы гаварили: брось их». - «А угавор-ат, - сказал Христос, - вить лутча дених». Вот поп стал выкладывать сваи деньги в кучу, и Христос с Николай миласливым слажили сваи́ туды жа. Вот эвтим делам-та стал Христос делить деньги и класть на четыре кучки, на четыре доли. Поп-ат гаварит: «Нас де троя; каму кладешь ты ищо четвертую долю?» - «Четвертая доля таму, - гаварит Христос, - хто маю прасвирачку съел». - «Я, слыш, ее съел!» - патхватил поп. Вот Христос-ат с Николай миласливым усмехнулись. «Ну, кали ты маю прасвирачку съел, так вот тебе эвти две кучки дених. Да вот и маю вазьми себе же», - гаварит Христос. - «И маю, слыш, кучку возьми себе», - гаварит Никола миласливай. - «Ну, таперь у тебя многа дених! Ступай дамой, а мы пайдём адни».
Поп-ат взял все деньги и пашол адин. Пашол, знаш, и думает: чем, дискать, мне дамой идти, лутча пойду я адин лечить; я теперь сумею - видел, как лечут. Вот он шол-шол, пришол в го́рат и проситца к аднаму багатаму купцу: узнал, знаш, што у нево есть дочь бальная, и нихто её не мох излечить. Проситца к багатаму купцу: «Пустите меня, я вашу бальную дочь вылечу». Пустили ево. Он, знаш, уверил их, што вылечит. Ну харашо, так таму делу и быть: вылечит, так вылечит! Вот выпрасил он бальшой нош(ж) вострай; и павёл бальную в баню, и начал её резать на части: знаш, видел - как Христос-ат резал. Только ну-ка кричать эвта бальная; кричала, кричала, што ни есть мочи! «Не кричи, слыш, не кричи, будишь здорова!» Вот изрезал её за́мертво на части и начал её перемывать в трёх вадах. Перемыл и начал складывать апять, как была́ па-прежняму; ан-лих не складывается ана па-прежняму. Вот он мучился, мучился над нею, каё-как слажил. Слажил и спрыснул раз - ан, слыш, ана не срастаетца; спрыснул в другой - нет толку; спрыснул в третий - всё, знаш, бе́з толку. «Ну, беда моя! прапал я таперь! угажу на висилицу, либа матряй в Сибирь и на каторгу!» Начал плакать и мали́тца Богу и Николе миласливаму, штоп(б) паслали ему апять тех знахарей. И видит в акошка, што идут к нему в баню те знахари: малодинькай с бароткой и сединькай старичок. Вот как абрадавался им! Бух им в ноги: «Батюшки маи! будьте атцы радные! взялся я лечить па-вашему, да не выходит…» И эвти знахари апять, знаш, были Христос и Никола миласливай. Взашли, усмехнулись и гаварят: «Ты больна скора выучился лечить-та!» Вот Христос-ат взял мертваю всеё по частям перемыл, ды и слажил. Слажил, знаш, па-прежняму, как была, и спрыснул раз - ана сраслась, спрыснул в другой - ана пашевелилась, спрыснул в третий - ана встала. Вот поп-ат перекрестился: «Ну, слава тебе, Господи! уш(ж) вот как рат(д) - сказать нельзя!» - «Вазьми, - сказал Христос, - атведи её таперь к отцу; ды матряй, больше не лечи! - крепко-накрепко наказал ему, - а не то прападёшь!» Вот знахари те: Христос и Никола миласливай пашли са двара, а поп-ат привёл её к атцу: «Я её, слыш, излечил». Дочь сказала атцу, што ана таперь здарова па-прежняму. Купец ну-ка ево паить, кармить, угаваривать, штоп астался он у нево-та. «Нет, не астанусь!» Вот купец ему дених дал вдоваль, лошать с павоскай, и поп уш пряма паехал дамой и палажил зарок, што лечить таперь не станет.
(Записана в Чистопольском уезде Казанской губернии).