То ли было это, то ли не было, жил воробей.
Как-то раз угодила ему в лапку заноза. Он и так, и этак - ничего не получается. Глядь - старуха за хворостом для тонира пошла, хлеб собирается печь. Он и говорит:
- Бабушка, бабушка, будь добра, вынь у меня из лапки занозу да растопи тонир. А я полечу, того-сего поклюю, жить-то надо.
Вынула старуха заносу, растопила тонир. А воробей улететь-то улетел, да вернулся: отдай, дескать, мою занозу. Старуха и говорит:
- Я ее в тонир кинула. Воробей стоит на своем:
- Отдай мою занозу, и все тут, не то налечу, лаваш ухвачу и прочь улечу.
Дала ему старуха лепешку лаваша. Ухватил воробей лаваш и улетел.
Летит он и видит: пастух пьет пустое молоко. Он и говорит:
- Братец пастух, ты, что ж это молоко без хлеба пьешь? Возьми лаваш, накроши в молоко и ешь на здоровье. А я полечу, того-сего поклюю, жить-то надо.
Улететь-то улетел, да вернулся: отдай, дескать, мой лаваш.
Пастух и говорит:
- Я его съел.
- Нет уж, - говорит воробей, - отдай мне лаваш, и все тут, не то налечу, овцу ухвачу и прочь улечу.
Пастух и отдал ему поневоле овечку. Воробей ухватил ее и улетел.
Летит и видит: люди свадьбу затеяли, а мяса-то у них нет гостям подать. Он и говорит:
- Чего головы повесили? Возьмите мою овечку, зарежьте и пируйте на здоровье. А я полечу, того-сего поклюю, жить-то надо.
Улететь-то улетел, да вернулся: отдайте, дескать, мою овцу.
Ему говорят:
- Мы ее зарезали да и съели. Воробей стоит на своем.
- Нет уж, - говорит, - отдаёте мою овцу добром - отдавайте, не то налечу, молодую ухвачу и прочь улечу.
Ухватил молодую невесту и улетел. Летит себе, летит и видит: идет по дороге ашуг. Воробей и говорит:
- Братец ашуг, возьми-ка себе эту молодицу. А я полечу, того-сего поклюю, жить-то надо.
Улететь-то улетел, да вернулся: отдай, дескать, мою молодицу.
Ашуг и говорит:
- Молодица ушла домой.
- Нет уж, - твердит воробей, - отдай мою молодицу, и все тут, не то налечу, твой саз ухвачу и прочь улечу.
Отдал ему ашуг саз.
Ухватил воробей саз, кинул на плечо и улетел. Потом присел на ветку, ударил по струнам и зачирикал:
Чик-чирик!
Заноза была - лепешку дала,
Лепешка была - овечку дала,
Овечка была - невесту дала,
Невеста была - мне саз дала,
Я саз достал и ашугом стал.
Чик-чирик, Чнк-чик!
Саз возьми и упади. Саз разбился, а воробей улетел. На том и сказке конец.
И вот уже младший брат - работник у богача
И вот уже младший брат - работник у богача.
Наступает утро, занимается заря, а новый работник и не думает вставать. Хозяин то и дело заходит - смотрит: спит работник крепким сном.
- Эй, парень! Вставай, время к обеду идет! Эй!
- Уж не сердишься ли ты? - поднимает голову работник.
- Вовсе не сержусь, - пугается хозяин, - говорю только: в поле бы пойти, покосить немного...
- А, ну ежели так, сейчас оденемся и пойдем, спешить нам некуда.
И начинает не спеша надевать постолы. Хозяин то и дело заходит - смотрит; работник все с постолами возится.
- Скоро ты свои постолы наденешь?!
- Сердишься вроде? - спрашивает работник.
- Что ты, что ты... Я только хотел сказать, как бы нам в поле не опоздать...
- А, ну это дело другое, а то ведь уговор.
И пока работник надевает постолы, да пока они с хозяином на поле приходят, время и впрямь к обеду идет.
- Кто же в такое время работает, - говорит работник, - смотри, все люди обедают, надо и нам подкрепиться, там уж и за работу можно...
Садятся, обедают.
После обеда работник говорит: «Люди мы работящие, после обеда передохнуть не мешает -верно?» - и, зарывшись лицом в траву, спит до вечера.
- Вставай, стемнело уже! - вопит разъяренный хозяин. - Все давно со своих полей домой ушли, одно наше поле осталось. Да кто же это тебя ко мне послал! Чтоб тому шею переломило! Будь проклят твой хлеб! Подавись своей работой!
- Ты как будто сердишься, - потягиваясь, садится работник.
- Кто сердится - я говорю, стемнело, домой пора.
- А, ну это ничего, а то ведь уговор - беда тому, кто рассердится...
Приходят они домой. А дома - гости.
Посылает хозяин работника - поди, говорит, овцу зарежь.
- Какую? - спрашивает работник.
- Какая попадётся.
Работник уходит.
Немного погодя прибегают к богачу: беги, говорят, ступай скорее, работник твой все стадо перебил... Прибегает богач, видит - и правда - сколько у него овец было - все перебиты. Хватается за голову:
- Что ж ты наделал, - кричит, - бессовестный! Чтоб тебе без крова остаться, мой-то дом зачем разоряешь?!
- Ты сам мне сказал, какая овца попадется, ту и прирежь. А они мне все разом попались. Я прирезал. Что же я не так сделал?- спокойно отвечает работник. - Но ты сердишься, я вижу...
- Я не сержусь, мне жалко - столько добра погибло...
- А, ну ежели не сердишься, продолжаю у тебя работать.
Богач думает, как бы ему от этого работника избавиться, нанялся ведь он до весны, до первого кукушкиного крика, а зима еще только-только наступает, сколько до весны еще времени.
Думает богач, думает, и так прикидывает, и этак - и вот что придумывает.
Ведет свою жену в лес, сажает на дерево и велит кукушкой кричать. А сам к работнику: идём, говорит, в лес, поохотимся. Только они в лес заходят - жена богача начинает кричать кукушкой.
- О, поздравляю тебя! - говорит работнику хозяин. - Вот и кукушка прокуковала, время твое, значит, истекло...
Парень обо всем догадывается.
- Нет, - говорит он, - кто же видел, чтобы среди зимы кукушка куковала. Сейчас я эту кукушку убью.
Говорит и ружье берет.
Хозяин с воплями бросается к нему.
- Бога ради, - кричит, - не убивай! В черный день ты ко мне пришел! Это что за несчастье мне выпало!
- Ну, что, ты сердишься вроде?..
- Сержусь, брат! С меня будет! Давай я тебе штраф уплачу, давай избавлюсь от тебя. Мое было условие - мне и расплачиваться. Теперь только уразумел; «Не рой яму другому, сам попадешь».
Богачу наука. А младший брат порвал долговую бумажку старшего брата, взял тысячу рублей и вернулся домой.