Пробиралась Лисичка по березничку, глядь-поглядь, Медведь валяется около своего плетня, пристанывает. Шуба в клочьях, на лбу шишка, скула набок.
- Что с тобой, Мишенька? - полюбопытствовала Лисичка, а сама за плетень нос тянет, узнать, на месте ли амбар.
Амбар оказался на месте. А щеколду откинуть - для Лисички не задача. Поэтому поуспокоилась, переспросила:
- Что с тобой, Мишенька, где ж тебя так отполировали?
- А на пасеке, - простонал Медведь. - Позавчера ходил - ничего, вчера ходил - ничего, а нынче на кол напоролся. Ни встать, ни сесть, ни дух перевесть.
«И чего старик пасечник совсем не прибил его?» - подосадовала Лисичка и наставительно сказала:
- Знать бы надо Мишенька: на первый раз прощается, на второй - предупреждается, на третий - запрещается. Два разочка бы сходил, а на третий - на лавочке бы посидел, песенку бы спел. А сама через плетень да к амбару. Щеколду в сторону, да к бочке с яблочным соком, да за лосятинку. Вскоре и песенку заиграла.
Медведь у плетня глазами хлопал. Разорвать бы Лисичку за грабеж, а не встать.
А Лисичка в амбаре хороводилась-хороводилась, набрала туесок яблочного сока, лосятины прихватила - и на свое подворье.
На второй день опять Лисичка тут как тут. На Медведя и внимания никакого, сразу в амбар. И пошел пир горой, похлеще вчерашнего. Медведь - и встать бы, а земля ещё не пускает.
А Лисичка в амбаре все вверх дном, да с песнями мимо Медведя, хвостищем по глазам. Дескать, знай наших!
От такой-то обиды откуда у медведя и силы взялись. Встал, кол из плетня выдернул.
На третий день Лисичка к амбару, а Медведь загривок её в горсть, хрипит:
- На первый раз прощается, на второй - предупреждается, на третий - запрещается!
Видит Лисичка - конец приходит, о третьем разочке запамятовала. Глянула на здоровенного Медведя, на здоровенный кол и не то чтоб в беспамятстве, укорила:
- И это мне в благодарность, что быстро на ноги поставила?
У Медведя глаза на лоб, расстроился от таких речей, лапы развел. А когда в чувство пришел, только и увидел рыжий хвост в березничке.